Сергей Караганов не первый, кто грозит атомной бомбой. Его выступление отличается от аналогичных выступлений Медведева, Володина, военкоров и зет-поэтов предполагаемой аудиторией. Первые работают на народ, показывая, что готовы пойти с ним до конца (на практике это значит, прикончить его вместе с собой) и на начальника, которому они показывают примерно то же, что народу.
Другое дело Караганов и окрестности. Народ про них не знает и ловить народную популярность вступая в запоздалую конкуренцию ему вроде незачем. С другой стороны он не делает аппаратной карьеры в том же самом смысле, в котором разные чиновники, а в своем собственном он ее уже сделал.
Адресатом Караганова иллюзорно остается (и отчасти не иллюзорно является) Запад. Наверняка есть даже пара послов, которые встречаются с ним в Москве, чтобы замерить глубину. При этом вся его карьера выстроена на функционале собеседника Запада, сигнального матроса, который флажками показывает курс (не обязательно настоящий, кстати).
Сохранение функционала, карьеры, нужности требуют продолжения этой беседы с Западом, хотя бы флажками, если не за столом. Нынешнее махание флажками может даже казаться жертвой ради мира: пожертвовать репутацией, чтобы напугать врага, просигнализировав движение на таран. Хочется одновременно и вызывать новый карибский кризис, и разрулить его, и дальше вернуться с палубы за многоуважаемый стол в качестве антикризисного менеджера. Для этого надо донести, что кризис и впрямь карибский. Так желание посидеть за столом становится желанием убить старуху вместе с сестрой Лизаветой, а заодно всеми жителями парадной и черной лестниц.
Проблема запугивания заключается в том, что оно может не предотвращать, а приближать удар. Потому что угроза имеет свойство притягивать собственную реализацию ради избежания инфляции слов, как это и случилось осенью-зимой 2021-2022 года. И чем конкретнее и ультимативнее выражена угроза, тем больше. А тут даже цель названа подобно реалистической детали из повседневного быта художника на очередной фреске об избиении младенцев. Кто избил? Вы и избили-с (изибли-с).
* * *
По следам вчерашнего поста про "пацанские" ядерные угрозы: люди, которые считают себя серьезными мужчинами и хотят, чтобы так считали их другие, понарошку грозят ядерным оружием в надежде, что им подыграют испугом и таким образом помогут сохранить их серьезное мужское достоинство.
В этом и заключается главная хрупкость такой конструкции: ведь что, если им не подыграют? Возможно, ничего не произойдет. А может быть, они захотят сохранять достоинство любой ценой. Когда говорят, что Россия — это "Mafia State", часто толкуют это в упрощенном смысле — украсть и промотать в Сочи. Но это не мафия, это мелкий криминал.
На уровне "боссов" главное — это статус, чтобы их слова воспринимали всерьез, чтобы их уважали, а настоящее уважение достигается прежде всего страхом.
Особенно в случае роковой ошибки, которая заставила потерять лицо. Ядерный шантаж — это манифестация, проявление России как государства-группировки.
Ну и последнее ядерное соображение. Логика Караганова и его неустановленно широкого круга единомышленников строится на том, что в ответ на ядерный удар по Познани Америка не решится ударить по России, потому что это будет означать удар по Бостону, который Америка не захочет обменять на Познань.
Риск, однако, очень велик, потому что оставить без ответа ядерный удар по Познани в Вашингтоне если и решатся, то не без сомнений.
В этом отношении ядерные объекты России в Беларуси идеальное подспорье для такого рода ядерной войны, где, по мысли ее идеологов, ядерные державы будут избегать бить друг по другу. По кому же, по кому же ударить в ответ на Познань? А вот же склад в Беларуси.
! Орфография и стилистика автора сохранены
